ПОДВИГ НАШИХ МАТЕРЕЙ

«Что это вы придумали – про меня писать, – такими словами встретила творческую группу проекта «Судьба человека» Зинаида Константиновна Малафеева. – Писать надо о наших матерях. Бедные женщины, все, что было под силу, и сверх этого, они в войну  делали сами: и сеяли, и пахали, и лес валили. Куска хлеба не видели, все отдавали нам. Очень обидно, что в свое время, когда они были живы, их ратный труд не был замечен. Об отцах, которые воевали, говорили, а матери были забыты. Светлая память нашим матерям, сохранившим жизнь нам, детям войны».

Удивительная скромность и обостренное чувство справедливости отличают многих ровесников Зинаиды Константиновны. Тех, кто родился накануне великой войны. Тех, для кого она стала моментом наивысшего потрясения. Тех, у кого в душе боль от страшных испытаний и гордость за Россию. Тех, для кого понятие героизма воплотилось в двух фигурах: отца, сражающегося на фронте, и матери, спасающей своих детей от голода и холода.

Попробуем и мы осмыслить подвиг матерей военной поры. Расскажем о маме нашей героини. И начнем с самых корней.

Лопотово

Аня Павлухова появилась на свет за 3 дня до нового 1914 года в маленькой деревушке Лопотово, затерянной в глухих лесах бывшего Чарозерского уезда, а потом Кирилловского района, который тогда относился к Новгородской губернии, а сейчас – к Вологодской области. Алексей Матвеевич и Евдокия Ивановна радовались рождению первенца. Они и предположить не могли, что за радостью придет тревога. Через несколько месяцев начнется первая мировая война и повлечет за собой великие и грозные события XX века, которые пройдут через судьбу их дочери.

У Ани была хорошая и крепкая семья, в которой росло трое детей. Александра родилась в революционном 1917 году,  а спустя еще 10 лет, как раз накануне коллективизации, – Татьяна. Отец шорничал, гнул дуги, делал колеса и телеги, свою работу любил и выполнял хорошо, в доме был достаток. Жить бы да жить, трудиться на славу (а это умели в их семье), однако наступил «год великого перелома».

Алексей Матвеевич отказался вступить в колхоз. Его вначале хотели раскулачить, но затем решили, что середняков Павлуховых можно извести другим путем. На все трудные и непосильные работы: сплав леса, лесозаготовки – стали посылать его подросшую старшую дочь. Для хрупкой девушки это была непосильная физическая работа. Тогда отец с матерью решили спасти Аню и отправили ее к родственникам в соседнюю Карелию, куда потом таким же образом попадет и ее средняя сестра.

61 квартал

Так Аня оказалась в 61 квартале – лесопункте за деревней Киндасово Пряжинского района. Ее взяли на работу в столовую, выучили на повара. Девушка внимательно приглядывалась к новым местам, к новым людям. Однажды обратила внимание на молодого чумазого тракториста, а потом стала каждый раз с волнением ждать его появления. Узнала его фамилию – Ермолаев. Когда познакомились, поняла, что спокойный, уравновешенный Константин – ее суженый. Как и Аня, он совсем недавно попал на лесопункт, закончив в 1936 году курсы трактористов.

Поженились они в 1937 году. Аня с волнением ожидала встречи с новой родней, которая жила недалеко, в Сигнаволоке. Свекровь Оксенья Васильевна ей понравилась – такая же спокойная, ровная и заботливая, как и сын. А вот свекор Никита Иванович обладал крутым нравом. У Константина была еще старшая сестра Наталья  и младший брат Егор, которого все звали Ёша. Ермолаевы вели свое хозяйство. Как и родители Ани, работать умели.

Ёша

Трудно пришлось вначале Ане с новой родней. Как бы относительно близко ни были Вологодская область и Карелия, а все-таки обычаи и порядки разные. Северный характер ковался веками, в нем отразились и суровая природа, и почва, где больше камней, чем земли. Карелы неохотно встретили русскую избранницу сына. Ворчали: Костя – красивый, высокий; невестка Нюра – маленькая, рыженькая. Не поняли еще, что спокойная невозмутимость сына, помноженная на твердую решительность его молодой жены, – и есть залог счастья и долголетия новой семьи.

Только подросток Ёша увидел это и сглаживал неловкость от сдержанного отношения к Ане. Он был младше Константина на 8 лет и всей душой привязался к невестке, понимал ее и поддерживал. Радовался рождению первой племянницы Нины, которая появилась на свет в 1938-м и чем-то была похожа на него. Помогал, когда старшего брата взяли на финскую войну.

Да и Анна с Константином принимали активное участие в Ёшиной судьбе. Он очень хотел учиться и первый из семьи решил поступить в вуз. А отец не желал этого, считал, что крестьянин должен оставаться крестьянином. И когда Егор поступил наперекор его решению – уехал в Петрозаводск учиться, Никита Иванович отказал сыну в помощи.

Время было трудное, и студенты, особенно из деревни, выживали за счет родных, которые снабжали их домашним продовольствием. Но отец не дал Егору ни картошечки. Вот тут-то и пришли на помощь молодые Ермолаевы, которые к тому времени переехали в Пряжу. Ёша был им очень благодарен и говорил, что его выучили старший брат и невестка. Обещал: когда Ниночка подрастет, то уже он поможет племяннице получить образование.

Однако его планам не суждено было сбыться: началась война.

«Завтра была война»

За год до войны Ермолаевы вновь ожидали прибавления. Анна Алексеевна очень хотела назвать дочь Диной, но при регистрации новой жительницы Пряжи работник сельсовета сделал две ошибки. Во-первых, он не расслышал имени и записал девочку Зинаидой. Во-вторых, не там, где надо, поставил палочку (римскую цифру I). Вот и получилось, что Зина родилась не в июне, а в апреле 1940 года. Правда, об этом она узнала только в 16 лет, когда получала паспорт.

За месяц до войны двадцатилетний Ёша закончит Карельский пединститут и будет направлен директором сельской школы в Палалахту, однако его учительство продлится совсем недолго. Егор Никитич Ермолаев пройдет краткосрочные лейтенантские курсы и станет командиром взвода отдельного стрелкового батальона 26 отдельной стрелковой бригады. Свой продовольственный аттестат он вышлет семье старшего брата, и Анна Алексеевна будет получать пособие несколько месяцев – пока в январе 1942-го Ёша не пропадет без вести в Подмосковье. Потом имя старшего лейтенанта Е.Н.Ермолаева будет занесено на памятную доску в родном институте.

А вот его старшего брата Константина судьба пощадит. Со второго дня войны и до победного салюта в Берлине – ни одного ранения. Только один раз был на волосок от гибели: на родном Карельском фронте финский снайпер целился в него, но чудом не попал – боец Ермолаев выскочил из машины за мгновение до выстрела. Всю войну Константин Никитич прослужил шофером. Порой, выполняя боевое задание, по несколько суток не бросал руль, находясь под жесточайшим обстрелом. Это было и на Кестеньгском направлении, и на улицах Берлина, где под огнем противника, рискуя жизнью, заправлял боевые машины дивизиона. Это был его вклад в Победу. Поэтому, когда для обслуживания Потсдамской конференции нужно было выбрать опытного шофера, командование выбрало коммуниста К.Н.Ермолаева, награжденного к тому времени медалями «За боевые заслуги» и «За отвагу».

Но это будет потом. А пока, летом 1941 года, Анна Алексеевна с двумя малолетними детьми собирается в эвакуацию. Сердце ее болит и за детей, и за мужа: ведь впереди неизвестность, и еще непонятно, что с ними будет. Одно ясно: девочек надо увезти подальше от войны.

Однажды, когда мать, уложив маленькую Зину спать, убежала на работу (время было такое, когда надо было работать и малышей в расчет не брали), Пряжу начали бомбить. После неожиданной бомбежки Анна Алексеевна с тревогой бежала домой: что с ее годовалой доченькой? И переступив порог дома, внутренне содрогнулась: девочка так же тихо спала, а в детской кроватке лежали осколки от окна, выбитого взрывом.

Спасти дочь

Куда уехать от беды, Анна Алексеевна знала: конечно же, в родное Лопотово. Там родители, младшая сестра. Дома и стены помогут. Но путь туда оказался неблизким. Хорошо еще, что рядом была родная сестра Шура, приехавшая сюда, в Карелию, в 1938-м. Ее муж, начальник Пряжинского почтового отделения Михаил Иванович Исаков, был участником финской войны и теперь вновь ушел на фронт, оставив на руках у жены сына Витю, родившегося в 1939-м.

Пережив ужасы переправы через Онежское озеро, когда соседняя баржа была уничтожена врагом и многие люди погибли, молодые матери кое-как добрались до Вытегры. Транспорта, по военным временам, не было никакого, и им пришлось с годовалой Зиной, двухлетним Витей и трехлетней Ниной идти пешком 60 километров до родной деревни.

Этот долгий путь не прошел даром: младшая тяжело заболела. До трех лет Зина не вставала, не ходила, не говорила, по всему телу были нарывы (взрослые называли это золотухой). Только жаловалась маме на своем детском языке: «Мне бумбо». Анна Алексеевна понимала, малышка говорила: «Мне больно».

Как известно, беда не приходит одна. В ноябре 1941-го умерла мама Евдокия Ивановна, на сороковой день ее смерти – отец Алексей Матвеевич. Сестра Шура к тому времени устроится на работу в Чарозеро, но сына туда не возьмет: выжить в жестокую военную пору больше шансов в деревне.

У Анны Алексеевны, которая устроилась в колхоз, на руках останется четверо детей: двое своих, малолетний племянник Виктор да 13-летняя родная сестра Таня. Потом у родной тетки Фелицаты сгорит дом, и она тоже переберется к племяннице. Вот и выживай как хочешь.

И она выживала. Но чего ей это стоило – знают только матери военной поры. Когда крестили Нину, то младшую не стали – надежда на то, что она выживет, была слабой. Уходя на колхозную работу, Анна Алексеевна не знала, застанет ли по возвращении Зинушку живой. И все равно всеми средствами старалась её спасти.

Уже отчаявшись (ведь врачей тогда в деревне не было), узнала, что за Ферапонтовым живет знахарка, которая может помочь. И мать пешком отправилась за 40 верст к старушке, которой тогда было уже 102 года! Та чувствовала себя плохо и никого не принимала. Но Анна Алексеевна смогла ее уговорить. Помог и авторитет родителей, которых знала народная целительница. И вновь 40 верст пешком – обратно, но уже с заветной травкой и надеждой на выздоровление дочери. А потом опять в дальнюю деревню, уже с больным ребенком – на лошади, которую выделил колхоз. Так травами и вылечили Зину.

При лучине

Всю войну Зина Ермолаева и Сашка Николаев были самыми маленькими: в Лопотово с 1941 по 1946 год никто больше не родился. К многомиллионным потерям России в Великой Отечественной надо еще прибавить и эти: количество нерожденных детей. И от тех солдат, кто выжил, но не был дома столько лет, и от тех, кто погиб. Но разве можно это подсчитать?..

Хоть деревня и не была большой – всего-то дворов 15 наберется, однако каждый дом отправил на войну своих кормильцев. Остались только женщины да два старичка. Дети в течение четырех военных лет не видели ни одного взрослого мужчины. Малыши и не знали, как они выглядят. Спорили: «Мой папа до неба». – «А мой выше неба».

А их матери жили трудно. В колхозе работы было невпроворот: нужно было сеять, пахать, расчищать поля для пахоты (их называли «чищами»). Поля были большими, их засевали рожью, ячменём, льном, от голубого цветения которого невозможно было взгляд отвести. Но женщинам было не до красоты. Дома стояли станки, и на них зимой при лучине ткали полотно и красили его луковой шелухой. Зимой же уезжали «в обоз» – колесили по району, чтобы увезти собранные для фронта продукты и вещи. А дома оставались ребятишки, по которым болело материнское сердце…

Электричества никакого, конечно, не было. Даже керосиновой лампы. Лучина и избу освещала, с ней и скотину кормить ходили. Дома у всех были жернова. Сушили, мололи все вручную. Варили загусту – кашу из ржаной муки. Хорошо, если попадал туда стакан молока. Правда, кусок хлеба был всегда, хоть его и пекли из мякины. Рядом протекала речушка, но рыба в ней почему-то не водилась. Хорошо, что были свои огороды, где выращивали репу, турнепс, картофель. Тем и кормились.

А еще Анна Алексеевна потихоньку продавала, что осталось в хозяйстве отца-шорника: выменивала то на кусок хлеба, то на килограмм муки. К концу войны не осталось ничего.  Очень выручало молоко от своей коровы-кормилицы Мальки, также доставшейся от родителей. Хоть и маленькая коровушка была, а выкормила всех детишек.

Когда она была в запуске, ребятишек посылали в соседнюю деревню Горка, где жила вторая мамина тетка – тетя Маруся. От матерей государство требовало одного – кормить фронт. Поэтому никто за детьми особо не ухаживал, не присматривал. Как могли, так и выживали. Вот и отправлялись малыши в километровый поход за стаканом молока. А было им в первое эвакуационное лето от двух до четырёх, а в последний военный год – от пяти до семи лет…

Самое страшное

Когда Нина, Витя и Зина возвращались, выпив молока, домой, то начиналось самое страшное: дорога проходила мимо кладбища. Какие только ужасы не рисовались в воображении ребятни! И вдруг однажды, как раз огибая могилы, они услышали дикий рёв. Почувствовав непреодолимый страх, закричали в отчаянии и бросились со всех ног врассыпную. Зина, самая маленькая, не успевала за старшими и горько ревела: наверное, это покойники поднялись.

Анна Алексеевна в это время пахала. О чем она подумала, услышав нечеловеческий крик? А бабы торопили: «Нюрка, беги, твоя девка громче всех голосит!» Как потом оказалось, ничего страшного не случилось. Просто на кладбище зашел баран и не мог вытащить из креста свои рога, вот и ревел во все горло.

Вся страна уже праздновала День Победы, а в Лопотове еще ничего не знали – такой далёкой была деревушка. Женщина-почтальон принесла эту весть в деревню позже на несколько дней. Увидев детей, сказала: «Ребята, война кончилась! Бегите скорее к матерям!» Все рванули в чищу, где матери пахали, а Зина, как самая младшая, опять опоздала.

То, что она увидела, не укладывалось в ее голове. Почтальон сказал, что принес радостное известие. Почему же тогда их матери, простоволосые, катаются по земле и воют?.. Так на всю жизнь и осталась в памяти Зины та чища и бабий рев.

«Уходи, леший!»

Из всей деревни в Лопотово вернулось только два мужика. Анне Алексеевне с трудом верилось в своё счастье. Когда получила от мужа известие, что в начале ноября он прибудет в райцентр, не выдержала и поехала встречать его туда. Сколько было радости и слез! Всю дорогу сердце трепетало: всё, выжили, выстояли, теперь вместе, теперь будет легче.

Когда уже ночью зашли в избу, Константину Никитичу не терпелось увидеть детей. Они к тому времени, конечно, уже спали. Младшая сквозь сон услышала мамин шепот: «Зинушка, вставай, папа приехал». Открыла глаза – и в неверном свете лучины увидела в дверном проёме огромную темную глыбу. Сразу вспомнились страшные рассказы про домовых и леших. Зина закричала: «Уходи, дьявол, уходи!» Мама – в слезы: «Зинушка, это же папа!»

Но девочкин страх оказался сильнее доводов разума. Она и при свете дня боялась подойти к отцу, которого вообще не помнила и знать не знала, какой он. Потом Зина долго-долго привыкала к папе.

С войны Константин Никитич привёз всем детям по немецкой шоколадке. Детишки, выросшие на репе и на турнепсе, не знали до той поры сладостей. Поэтому неземной вкус той тоненькой шоколадной плиточки они запомнили на всю жизнь и сколько бы вкусного потом ни ели, понимали:  испытанное тогда блаженство ни с чем не сравнится.

Подвиг матери

Как ни хотелось вернувшемуся с войны солдату остаться с семьёй и отогреть своё уставшее сердце, пришлось скоро уезжать. Ещё на фронте Константин Никитич стал коммунистом и не мог долго отдыхать, когда страна поднимается из руин. В глухой вологодской деревне оставаться не хотел – тянуло на родину. Он поехал в Карелию, чтобы устроиться на работу и затем забрать семью.

Однако в Соломенном, где он учился до войны, секретарь парткома сказал: «Вот что, дружочек. Езжай-ка ты в свою Пряжу. Всех коммунистов сейчас будут отправлять в колхозы, и ты окажешься там в числе первых». Зная, что такое колхозная кабала, Константин послушался старшего товарища и вернулся в родные места. Устроился шофером в милицию.

Пришлось полгода жить одному и ждать лета: зимой перевозить малых детей в Пряжу было делом гибельным. Тем временем пришло радостное известие – в их семье опять ожидалось пополнение. Наконец-то после войны стали вновь рождаться дети. Константин Никитич дождаться не мог того момента, когда вновь увидит жену и дочерей. В 46-м приехал за ними в Лопотово, быстро собрали все вещи.

Да вот беда – как быть с Малькой? Корова-кормилица все военные годы выручала, кормила детей. Теперь нужно было спасать ее. Вот тут-то и пригодилась решительность Анны Алексеевны. Тихо, но твердо она сказала: «Отправляйся с детьми домой, а я приведу Мальку».

Другого выхода не было. Константин Никитич с тремя детьми (Ниной, Зиной и племянником Витей) уехал. Солдатская сноровка пригодилась: и машину надо было найти, и катер до Петрозаводска, и потерявшегося там Витьку.

А Анна Алексеевна, взяв корову за веревку, пошла пешком. Беременная. Вначале добралась до Вытегры. Потом – до Вознесенья. Потом – до Шелтозера. Так и обогнула Онежское озеро. Пришла в Пряжу, привела корову, а уже 5 августа родила третью дочь – Галину.

Спустя 2 года появятся на свет двойняшки, но, к сожалению, выживет только Люся. В 1950 родится долгожданный сын Володя. Через 5 лет – Женя. И все дети будут знать: их мама – особенная. То, что она совершила в 1946-м, не каждая женщина сможет. А она спасла их от голода. Худо-бедно, а молоко и кусок хлеба у них были всегда. И в трудные послевоенные годы семья выжила благодаря коровушке, которую беременная мама привела за сотни верст, совершив настоящий подвиг.

Один год детства

Зине было 6 лет, когда семья из эвакуации вернулась в Пряжу. Только что родилась Галя. Нина пошла в школу, Зине было еще рано. Поэтому на семейном совете было решено отправить ее в Сигнаволок, к папиным родителям. И зиму девочка провела у бабушки и дедушки.

И опять она была самая младшая. Но теперь это было большим преимуществом. Бабушка и дедушка ее берегли. Старшие деревенские девчонки и на санках катали, и помогали во всем. Учили говорить по-карельски (по-русски в Сигнаволоке никто не говорил), и с тех пор Зина знает родной язык – единственная из Ермолаевых.

Бабушка Оксенья была очень доброй, жалела Зину. А строгий дедушка Никита воспитывал внучку. Отправит ее в магазин (он был за километр в Важинской Пристани) и скажет: «Купи три подушечки. Одну съешь, а две домой принеси». Соблазн был велик, но Зина слово держала, всегда приносила деду то, что он ждал.

Бабушка и дедушка проживут долгую жизнь. Никита Иванович – 81 год, Оксенья Васильевна – на 10 лет больше. Они навсегда останутся в памяти Зины как самые родные люди, подарившие ей год детства.

11 печек

Детство кончилось, когда Зина пошла в школу. Надо было помогать и Галю нянчить, и в школе успевать. В школу мама сшила дочке сарафан и сумку из льняного холста, который привезла с Вологодчины. Больше одеть было нечего.

Мама могла бы пойти поваром, а устроилась уборщицей в милицию. Здание это раньше стояло на месте нынешней школы, только располагалось поперек. Было там 11 кабинетов. И вот в этих кабинетах надо было натопить 11 печек. До этого напилить и натаскать к каждой печке дрова. А в субботу – драить полы. Полы были некрашеные. Их надо было намочить, посыпать песком, а потом драть веником – да чтобы песочка не осталось.

И маленькая Зина помогала матери. Учиться было тяжело, потому что уроки делать было некогда. Друг за другом рождались младшие Ермолаевы. Летом родители уходили на сенокос, а с малышами оставляли старших, которым всего-то было  от 7 до 9 лет. И вот целый день надо было за детишками смотреть, и кормить их, и спать укладывать. Так что детство прошло в трудах.

А еще Зине приходилось быть напарником отцу, пока не подрос брат Володя. Поэтому и мужскую работу, на которую худенькая Нина не годилась, она знала хорошо.

Кусок хлеба

Жили в доме, где была 1 комната и кухня. Одно время там умудрялись помещаться 11 человек. Своих шестеро детей, Витя, родители, а еще приехали дедушка и бабушка. Никита Иванович вышел на пенсию и посчитал, что они должны жить у сына.

У Ермолаевых часто останавливались и родственники, и односельчане. Потом и мамина сестра Таня вернулась из Москвы, куда отправилась 16-летней девчонкой строить столицу. И всем мама давала кров. Дружно жили, хотя и спали на полу, и хлеба было очень мало.

Помнит Зина, как папа всем ребятишкам отрезал по кусочку хлеба. А девочка тогда приболела. Только Зина отвернулась – глядь, а ее кусочка нет! Сразу поняла: взял двоюродный брат, который всегда был голодным. Сидела, сидела Зина да как вдруг заплачет. И себя жалко, что осталась без хлеба, и Витьку жалко. А папа, ни слова не говоря, отрезал ей новый кусок – уже во всю буханку.

С хлебом связано и другое воспоминание детства. После войны взятые в плен немцы строили разрушенный мост в Киндасово. Пленные, как побитые собаки, бродили от дома к дому – просили дать чего-нибудь покушать. Приходили и в Пряжу. Конечно, не все их привечали. К ермолаевскому дому часто подходил оборванный немецкий солдат, в старой-старой шинели, в обмотках, немолодой уже. Подойдет и стоит, смотрит голодными глазами. И Анна Алексеевна, хотя самим есть было нечего, жалела его, давала и ему кусок хлеба.

Ее доброго сердца хватало на всех.

Комсомольский задор

Незаметно шли годы, дети вырастали, становились взрослыми. В 1957 году  Зина закончила школу. Это было 60 лет назад. Ей и ее одноклассникам очень хотелось оставить после себя на память что-то очень стоящее, долговечное, полезное. Вот и посадили они в школьном дворе березовую аллею.

От родителей Зине досталось богатое наследство – умение трудиться, не жалея себя. Когда в Пряже начали создавать совхоз, пошла туда по комсомольской путевке. С подругами строила шеды, не боялась в руки взять кирку, лопату и лом. Ездила за первой партией зверей под Казань.

Стала первым бригадиром песцовой фермы (ее наставником был опытный Алексей Петрович Жаров), потом – первым секретарем комсомольской организации совхоза.

Чувство ответственности за себя, за других, за поселок отличало пряжинскую молодежь конца 50-х – начала 60-х годов. По субботам работали на производстве, а в воскресенье занимались озеленением Пряжи, которая после войны стояла голая, без деревьев. Выкапывали березки в лесу, потом привозили на машине в поселок  и сажали около центральной дороги. Так и появилась знаменитая березовая аллея вдоль всей Пряжи.

Экзаменом на свою самостоятельность Зина (она была уже вторым секретарем Прионежского райкома комсомола после объединения двух соседних районов) считала открытие памятника Герою Советского Союза Марии Мелентьевой. Деньги на него зарабатывали сами. Проводили  субботники и воскресники, собирали металлолом, даже ездили на сплав, где была невероятно тяжелая работа. Однако справились со всеми трудностями.

«Далеко за своей любовью ходить не надо»

В Пряже Зина встретила и свою любовь. С Витей Малафеевым они учились в одной школе. Четыре года он служил в армии. А когда вернулся, то сказал Зине самые заветные слова. Когда поженились, то на свадьбу пригласили всю родню.

Ермолаевых много, а Ефимовых (со стороны матери Виктора) – еще больше. Чтобы сто человек поместились в родительском доме, который уже был построен руками Константина Никитича, сняли стенку. Потом целый год рассчитывались за этот праздник, но не жалели – никто из родни не был обижен.

Виктор, как и Зина, был из большой семьи. Только его отец Егор Яковлевич не вернулся с войны. Он попал в истребительный батальон и пропал во время первой боевой операции в родных местах, где-то около Вешкелиц.  Мария Александровна осталась одна с шестью ребятишками, младшей дочери тогда не было и годика. Малафеевы с лихвой хлебнули горя. Пенсии им было не положено, так как Егор Яковлевич пропал без вести. Витю вместе с двоюродной сестрой Люсей Ефимовой (потом Яршиной) финны чуть не увезли в Финляндию.

Это горькое время наложило особый отпечаток на мать большого семейства. Она жалела всех и старалась помочь по мере своих сил. Вот и своей невестке Зине, которую полюбила всей душой, помогала чем могла. Когда у Виктора появились свои дети, а Зине пришлось ездить по командировкам, сидела с внуками. Невестка тяжело заболела, лежала в больнице – свекровь нянчилась с месячным ребенком.

За такую доброту и заботу Зина платила ответной любовью, называла Марию Александровну своей палочкой-выручалочкой. Ей повезло: и муж попался хороший, надежный, на него всегда можно было положиться, душа не болела, когда с ним оставляла детей.

Коммунист

Зина вступила в партию совсем рано – ей был всего 21 год. Как и отец, ставший коммунистом на фронте, с честью несла это звание. И где бы она ни работала: в Прионежском райкоме партии, на швейной фабрике в Петрозаводске – к любому делу относилась невероятно ответственно. Иначе не могла.

С огромной теплотой вспоминает сейчас Зинаида Константиновна эти годы. 10 лет она проработала заместителем директора по кадрам и быту Республиканского объединения «Карелшвейбыт», где насчитывалось 3600 работников . Знала: большая должность обязывает заботиться прежде всего о простых людях. Она объездила всю республику, знала каждую деревню, где находились швейные ателье, с уважением относилась к каждому из работников.

Когда была секретарем партийной организации, в ее ведении было 113 коммунистов. Заботилась о воспитании коллектива, в котором проводилась экономическая учеба, чтобы люди знали, из чего складывается производственный план и себестоимость выпускаемой продукции. И план выполнялся, благодаря чему швейники могли позволить себе поехать отдыхать на юг, имели свой медпункт, столовую, пионерский лагерь «Дружба» в Деревянном, где дети работников объединения проводили каждое лето.

Это были, – говорит Зинаида Константиновна, – хорошие годы. Хотя, чего скрывать, перегибов и самодурства тоже хватало. Впрочем, как и сейчас.

Родная Пряжа

Родные места всегда зовут к себе. Так случилось, что Зинаиде Константиновне пришлось вернуться в Пряжу – тяжело заболел Виктор Егорович. А через несколько лет – вдруг почти разом – три страшные потери. Умер папа, переживший маму всего на 3 года, старшая сестра Нина и муж, с которым прожила вместе 35 лет.

Но стойкий мамин характер, передавшийся ей по наследству, помог и в этот раз. Надо было жить – ради самых близких: сыновей и внуков. Ради сестер и брата. И боль, хоть никуда и не делась, но потихоньку отступила. И вот уже самый младший Малафеев учится в её родной школе. А сама Зинаида Константиновна занимает такую же активную жизненную позицию, как и раньше. Она не может жить без дела.

А забот у нее много. Пришли из музея – попросили поделиться воспоминаниями об открытии памятника М.Мелентьевой. Увидела, в каком состоянии находятся могилы родителей народной героини – выступила с инициативой их облагородить. Пригласили в школу – нужно помочь в осуществлении проектов. И это далеко не всё. Честность, открытость, жизнелюбие, понимание сути жизни – все это привлекает в ней окружающих людей, которые тянутся к ней.

Как хочется Зинаиде Константиновне, чтобы ее родная Пряжа была чистой – как во времена ее юности, когда комсомольцы с такой заботой благоустраивали родной поселок! Чтобы Горку Любви не снесли или не передали заезжим богатым людям. Ведь это место нашей общей памяти. А память должна жить вечно.

Команда проекта «Судьба человека»:

И.Н.Велеславова,
Л.В.Турсунова,
К.Сорокина,
В.В.Мина,
А.Мехнина,
Я.Ворсина