ДВЕ СУДЬБЫ – ОДНА ЛЮБОВЬ

Душа России соткана из деревень. Часть из них преобразилась в города, крупные районные центры, поселки и села. Некоторые деревни выстояли и мирно доживают отмеренные им столетия. Многие пустуют, разрушенные дома потерянно взирают на мир зияющими дырами окон. Или исчезают, становятся сначала воспоминанием, а потом всего лишь набором звуков, связанным с сельской местностью. И с каждой мертвой деревней медленно, но верно угасает колыбель человеческого рода. Все дальше уходит человек от своих корней, от земли, природы, гармонии с самим собой.

Из живописной деревеньки на берегу длинного, узкого озера вырос поселок Пряжа. Не раз его облик преображался с 16 века. Да что говорить, окажись мы здесь даже чуть более полувека назад, не увидели бы и трети знакомых зданий. Многие из них – дома, магазины, конторы –  построил местный житель Владимир Александрович Ефимов. Его супруга – Людмила Федоровна, в девичестве  Новоселова, своими руками помогала сажать аллеи вдоль тротуаров. Небольшие деревца выкапывали неподалеку от Свят-реки. Помогала девушка и на строительстве стадионов. Немногие знают, что раньше на их месте было болото. Своими руками жители  поселка укладывали и  утрамбовывали куски дерна, облагораживали будущие площадки для занятия спортом.

Многое изменилось с тех пор. Но все так же стоит в центре Пряжи дом Марковых, памятник деревянного зодчества конца 19 века.

Тайна старого дома

Мимо одного из самых старых домов поселка то и дело проходят люди. Спешат на работу, в магазины, школу, детский сад. Каждый раз привычно оглядывают бревенчатые, почерневшие от времени стены, причудливую резьбу  вдоль крыши, увитый деревянной вязью балкон, серый забор и аккуратный огородик, который зимой утопает в снегу. Дом мало тревожат любопытные взгляды, его небольшие, подслеповатые окошки, скрипучий пол и вековые стены давно живут воспоминаниями.

На крыльцо старого дома гурьбой вышли женщины. Улыбчивые, одетые в цветастые платья, они торопились на обед. Солнце било в глаза. В небольшом дворике один из жильцов дома, дядя Костя, широкоплечий, одетый в стеганную фуфайку старик занимался посадкой двух берез. Это были высокие и стройные деревца.

– Дядя Костя, зачем эти березки, дом-то у вас старый? – спросила главный бухгалтер сельпо Надежда Васильевна.

– Танечка моя столько лет меня ждала. Меня в 37 арестовали, в тюрьму отправили, потом реабилитировали, а она одна троих детей тянула. Я эти березки посажу, пусть напоминают о том, что есть любовь, и сильнее она любых преград, – промолвил он, продолжая любовно высаживать деревья.

Когда бухгалтерский коллектив вернулся с обеда, два деревца уже были политы и ограждены реечками – от соседских коз. Молоденькая практикантка Люся, выпускница кооперативного техникума, проходя мимо деревьев, подумала: а встречу ли я когда-нибудь настоящую любовь?

Много лет прошло с тех пор, березы с того времени превратились в огромных исполинов, ей уже и самой исполнилось 82, и замуж она вышла — один раз и на всю жизнь.

Все для людей

Их соединила Пряжа. Именно в этом поселке, численностью около пяти тысяч человек, они познакомились, нашли свое призвание. На протяжении многих лет Владимир Александрович был прорабом стройуправления Карелпотребсоюза. Строил не только в Пряже, но и в Эссойле, в нагрузку дали даже Олонецкий район. Потом стал директором заготконторы. За 16 лет предприятие ни разу не было убыточным, лишь один год был настолько плохим, что еле удалось свести концы с концами, и практически не было прибыли. Работали без выходных. Заготавливали мясо, ягоды, грибы, лекарственное сырье, макулатуру.  Бруснику и клюкву отправляли даже в Кремль.

Время было непростое, и для того, чтобы создать хорошие условия для своих работников, приходилось думать головой.  Например, привозил он с Прибалтики поросят по триста голов в год, хоть по должности и не положено, закупал их на средства, вырученные от работы предприятия.  Люди покупали, два поросенка купят – одного себе оставят, а другого отдадут на мясо.

На балансе заготконторы числилось 8 машин, невиданная по тем временам роскошь. Каждый год требовали их сдать в общую автобазу, а там не только за прогон автомобилей платить надо, но и за недогруз, накрутят так, что машина золотая получится.  Людмила Федоровна была бухгалтером, вела количественный учет по промтоварному складу в райпотребсоюзе. Учитывать приходилось все – мешки, бумажные коробки, ящики, бутылки. В магазинах по всему району. Больше двадцати лет она отработала главным бухгалтером в райсоюзе. Работала на совесть и всегда помнила, что деньги в ее руках принадлежат не государству, а простым пайщикам, бабушкам и дедушкам.

Война коснулась каждого

Владимир Ефимов родился в Колатсельге.  Его отец Александр Андреевич руководил артелью по кустарному производству извести, потом работал лесничим.  Мать Мария Ивановна была из колатсельгских, образования она не получила, по-русски говорила плохо. Отец называл свою супругу на финский лад — Марио. Он немного умел писать и все время поправлял ошибки в речи супруги. В семье их родилось 14 детей. 9 выросли, остальные умерли в младенчестве.  Сейчас из большой семьи остался только Владимир, родившийся 27 сентября 1929 года на Воздвиженье.

В 30-ые годы родители были вынуждены вступить в колхоз. Корову разрешили оставить, а лошадь забрали.  Паспортов не давали. Осенью 35-го родители нелегально перебрались в Пряжу, Володя жил там с лета вместе со старшим братом. Когда началась Великая Отечественная война, они из здания строящейся бани, на одном конце которой находилась квартира, переселились в деревянный дом на улице Советской (раньше Совхозной улицы не было, она считалась Советской), дом перевезли на это место из Логинова.  Вместе с ними жили солдаты, всего 22 человека с домочадцами. Если нужно было попасть в туалет, шли на четвереньках – пол был устлан людьми.

Потянулись на фронт бойцы — возмужавшие юноши и девушки, похожие на парней. И вот уже нет детей — остались маленькие взрослые, по которым война била так же безжалостно, как и по всем остальным. В полной мере весь ужас войны Владимир Александрович осознал ребенком, когда находился в Вознесенье.

Красную Пряжу эвакуировали. На 14 подводах из поселка выехали женщины и дети. Практически все мужчины были либо на фронте, либо на оборонных работах. В Петрозаводске должны были попасть на баржи, но мест не было. Поехали в Шокшу – село, расположенное в 65 километрах от Петрозаводска. Там на баржу тоже не посадили. Еще в одном вепсском селе — Шелтозере, в 23 километрах от Шокши, парома ждали неделю – с тем же успехом. В Вознесенье, наконец, попали на паром. Одна из лошадей чуть не бросилась в Свирь вместе с телегой, в которой находилось 8 малышей. Вовремя пришли на помощь мужики.

Затем на пароме благополучно переправились через Свирь. В 5-ом часу вечера оказались у деревни Лябуши. Приготовили ужин, расположились для ночлега. В 8 часов на пороге дома стояли финны. Еще несколько часов назад спокойное озеро бурлило от снарядов, над головой то и дело пролетали самолеты. Финны увезли семью обратно в Вознесенье. Перевозили уже в другом месте, старый паром разбомбили. Было темно — конец сентября. Но повсюду полыхали зловещие отстветы пожаров. Вокруг поселка горело 8 деревень.

Осень была ранняя. Коровы не могли идти, раздваивались копыта, приходилось обматывать ноги тряпками. Лошади также не могли двигаться без подков. В 15 километрах от поселка гулял бродячий табун. Своих лошадей отпустили, на замену выбрали тех, что с подковами. Так сумели добраться до Петрозаводска. Финны продержали там неделю.  В Пряжу разрешили вернуться только 14 октября. В 5 часов утра запрягли лошадей. В телегу, которой правил Владимир, была запряжена пара, приехал он самым последним, ему доверили самый большой груз. На резиновые колеса, то и дело налипал снег, через  каждые 400 метров приходилось останавливаться и отколачивать его топором.

Зима была ранняя. Когда они вернулись из эвакуации, озеро уже полностью замерзло. Снега было по колено. Подкопать ничего не успели. Первая зима была очень тяжелой.

Без вины виноватый

У отца болела рука, мальчику  приходилось возить в финскую школу дрова и выполнять работы по хозяйству, поэтому Володя мог отсутствовать на уроках по несколько дней. Все преподавание в школе велось на финском. Там мальчик проучился три зимы. Дома заниматься было некогда, все выданные учебники так и пролежали  в парте без дела.  Учился хорошо, в основном за счет памяти. К тому же Володя неплохо знал финский язык, поэтому ребята частенько просили его признаться в чужих провинностях, чтобы легче  было объясняться с учителями. В проступках, которых не совершал, Володя признаваться отказывался. Однажды учительница, финка по национальности, добиваясь очередного признания, избила мальчика ивовыми прутьями так сильно, что он едва смог подняться.

После этого Володя перестал ходить в школу. Вернулся лишь после того, как финны пригрозили сослать родителей в Киндасовскую тюрьму. Частенько попадало и от директора. В свое время он сбежал в Финляндию из Медгоры. В наказание руководитель школы приподнимал мальчика за густую челку.

Как-то сосед по парте, Толя, мешал Володе заниматься,  мальчик не выдержал и ударил его посреди урока тетрадкой в 48 листов. Учительница отвела  Владимира к директору, а на обратном пути осведомилась, не забыл ли он о последнем избиении.

– Извините, но не забыл и никогда не забуду, – ответил Володя.  – Но учтите,  когда-нибудь будет и на моей улице праздник, и тогда не попадайтесь мне в руки.

С тех пор его учителя-финны не трогали.

Отзвуки войны в забытой деревушке

Людмила  Новоселова родилась в Вологодской области, деревне Алмозеро. Ее мама –  Евдокия Васильевна была из довольно зажиточной семьи, семья отца Федора Никитича, напротив, была довольно бедной, и родители матери до последнего противились браку.  Каждый год дед Василий Андреевич приходил в деревню на Пасху. К его приходу мать обязательно пекла пироги, он проводил в гостях полдня и уходил обратно.

Когда началась Великая Отечественная война, отец перевез семью, состоящую из пяти человек, в небольшую, затерянную среди лесов, деревушку – Новое село. Она состояла из 19 домов. Здесь не было ни света, ни радио, часы и те можно было найти только в двух домах. В войну всех мужиков в деревне забрали на фронт, остался только дед Макар. Высокий, чуть сгорбленный старик жил на отшибе, в двух километрах от деревни, на старой мельнице. Бегали к нему с подругой, она приходилась ему внучкой. Мельник угощал их толокушей: размачивал толоконную муку в воде и добавлял в нее капельку масла.

Здесь не бомбили, враг не подходил к деревне, но голод подчас был злее любых врагов. В четырех километрах от деревни базировались зенитчики. Женщины из деревни приходили туда с пустыми бидонами, бойцы наливали для детей немного супа, каши или давали хлеба. Младшая сестра Клава родилась, когда отец ушел на войну, ему так и не довелось увидеть дочь. Дети во всем старались помогать матери. Вместе выполняли работу по дому. Младшие ходили за 8 километров с бидоном молока от единственной коровы, чтобы заплатить натуральный налог государству.

Маленькой Люсе приходилось присматривать за сестренкой, хотя сама она еще даже не ходила в школу. Помогали и матери в колхозе. Пахать приходилось на коровах. Выращивали свеклу, лен. Тыквы вырастали такими огромными, что дети прыгали на них ради забавы. Когда лен зацветал, на многие километры тянулись огромные голубые, словно небо, поля. Весной ели крупные, слегка промороженные ягоды клюквы и брусники. Одежду нельзя было достать, а из старой дети вырастали.

В Новый год рубили ель и ходили по домам. Гирлянду делали из газет, клеем служил картофель. Эта ель переходила из дома в дом, матери пекли пряники, дети плясали и рассказывали стихи. В школу ходили за 8 километров. Все дети с нетерпением ждали большую перемену, на который их должны были покормить. Из огромной кастрюли разливали по мискам соленую воду, в которой плавали несколько широких неразрезанных капустных листьев.

Нежданное избавление

К финнам пряжинцы относились неоднозначно, но ухода их ждали с нетерпением. Благодаря трудам в финской школе, Володя хорошо освоил столярное дело.  В доме около реки жил  батюшка-финн, его младшего брата убили на войне. Когда Володя учился  в школе, он забрал их с еще одним учеником школы Колей Крыловым (тот был на год младше) на две недели в Финляндию, чтобы показать, как живут люди за пределами Карелии. Когда финны отступали, они посоветовали местным жителям уйти из поселка.

С огромной ели в Логиново поселок был, как на ладони. Володя подробно докладывал о том, как протекают бои, рассказывал, что и где горит. Как-то в Логиново пришли люди в незнакомой форме. Мальчик испугался, решил, что вернулись финны. Оказалось, это были наши разведчики. Уставших бойцов угостили молоком. Они не стали его пить, пока не убедились, что молоко не отравлено.

Пряжа была взята без боя в течение суток. На второй день был взорван мост на Свят-реке. Владимира попросили отвезти офицеров в Крошнозеро. От главного штаба их остались четверо— три полковника и майор. Когда мимо проезжали машины, майор просил Володю остановиться, чтобы машина не заехала слишком далеко в канаву и не нарвалась на мину. По дороге шли нескончаемые колонны, поэтому на место попали только к вечеру. До рассвета Владимира велели никуда не отпускать.

Только на следующий день он поехал обратно, лошадь была надежная, а телега доверху наполнена сеном, так и манила прикорнуть, так что Володя на обратной дороге спал. К счастью, обошлось. Потом эта лошадь все-таки наскочила на мину. Семь шариков попало в живот, сгорел ноготь. До кишков не пробило, поэтому лошадь осталась жива.  Ноготь со временем отпал и вырос заново.

Война закончилась

В послевоенные годы Владимир был назначен бухгалтером. Два человека с района окончили курсы бухгалтерского учета. У Володи  отметки были лучше. На должность его определил сам нарком финансов. В  то время ставки у финансистов были высокие. Проводил проверки, следил за тем, как удерживают с людей налоги в организациях,  если удерживали больше, старался вернуть обратно. Налогов было много – и бездетные, и военные, и самовложения. Платить надо было всем, а у людей в послевоенные годы денег не было, многие только вернулись с эвакуации. Детей и то нечем кормить, а тут такие налоги, с каждым годом они накапливались. Его отправляли делать опись имущества  на погашение налогов. А что опишешь, когда у людей голые стены. Попросил уволить. Без одобрения наркома уволить не могли.

Тогда Владимир попросил отправить его на работу в лес. После войны леспромхозы имели большое преимущество, на работу туда отпускали с любого места. Через какое-то время оформили договор  с леспромхозом на три года.

Потом была служба в армии. Служить его призвали в автомеханизированную школу города Гусев, в Прибалтике. Там выпускали младших командиров и механиков. За опоздание на отправку в Петрозаводске попал в строительный батальон. Полковник-фронтовик, прошедший войну, пообещал, что всю службу Владимир проведет с лопатой. И только благодаря счастливой случайности юноша попал под командование инженера-строителя с черными, как уголь, погонами.

В Вилге строили в первую очередь столовую для солдат, казармы, там, в землянках стоял парадный полк. Две казармы на 500 посадочных мест и четыре восьмиквартирных  дома для офицерского состава. Потом капитана перевели в Бесовец. Туда прибыл гарнизон реактивных  самолетов. Он забрал Владимира с собой, остальную службу молодой человек провел в  Бесовце. Там строил и школу, и магазины, и Дом офицеров, водопровод, канализацию, электролинию и около 90 домов. Собирал финские дома, полученные по репарации. Некоторые проекты к таким домам были потеряны, остался только финский экземпляр, разбирался по нему. Из-за этого вместо положенных 3 лет отслужил 4 года.

После войны семья Новоселовых переехала в опытно-показательный леспромхоз в поселке Депо. Жили в бараках, на их фоне яркими пятнами, выделялись три двухэтажных дома, построенных еще до революции  – голубой, красный и зеленый. Когда-то там жили «бары». У домов росли огромные тополя, был там и сад с настоящим театром под открытым небом, в котором любили играть дети.

Лучшей подругой Людмилы была финка Ида. Ее отца расстреляли в 1939, и мать с экзотическим именем Клеопатра воспитывала ее одна. Вместе они поехали поступать в кооперативный техникум в Петрозаводске. С такой национальностью бойкую девушку не хотели прописывать в городе. Пройдя немало инстанций, прописку все-таки выбили. В студенческое время ездили на картошку в Вешкелицу, охотно ходили в кино. На танцах бывали редко, студентов кооперативного техникума не любили, называли «торгашами». После учебы Людмила поехала в Пряжу, а Ида в Ленинградскую область, оттуда в Финляндию. Больше они друг друга не видели.

Бухгалтеры на все руки

Когда мама Людмилы приходила домой с зарплатой, то все время причитала: «Ой девки, бухгалтеры опять обманули,  все деньги высчитали». Людмила для себя решила, если будет бухгалтером, то никогда никого обманывать не станет. Когда-то в Пряже ее очень хорошо принимала на практике главный бухгалтер Пряжинского сельпо  Надежда Васильевна Лукина. Здесь ее оставили в наказание за опоздание в 8 дней, задержалась у подруги в Суйсаре, поэтому не оказалась в Вешкелице.

В поселке она сначала жила у Юли Фалькиной, одной из студенток кооперативного техникума, та закончила на год раньше. Потом перевели в общежитие.  Каждый вечер юных бухгалтеров отправляли собирать паевые с бабушек и дедушек. В то время самым ценным  продуктом был  индийский чай. За него платили кто рубль, кто пятьдесят копеек. Куда только ни отправляли недавних студентов: они квадратно-гнездовым способом сажали кукурузу, копали картошку, пололи морковь и даже тушили пожары.

Как-то весной отправили их на три дня в Каскеснаволок сеять кукурузу.  Было их четверо — двое с почты, двое из райпо. Все поле уже было расчерчено на квадратики. Выдали инструмент. Сверху в разъем насыпали семена, внизу открывалась железная коробка и семя попадало в лунку. Жили в просторном, пустующем доме, спали на цветных домотканых половиках. Съестные припасы кончились очень быстро, на третий день есть стало нечего. Решили сбежать. Домой пришлось ехать на самосвале. Остановились у крайнего дома в поселке, обещали вынести денег. Денег, конечно, не было, пришлось солгать, что девочки ушли и забрали с собой ключи. Водитель в расстроенных чувствах уехал ни с чем.

Одна история связана с прополкой кукурузы. Летом отправили их, сотрудников райпо и почты, за Свят-реку полоть поле кукурузы. Почтовики пропололи свою половину чисто, ни одного сорняка не оставили, а райповские сорную траву рядом с кукурузой оставили. На следующий день руководителей вызвали в райком, доложили профсоюзовские, что все поле испортили, а вот почта  качественно работу сделала. Прошло два дня, установилась жара, у почты вся кукуруза и пропала, и мнение проверяющих сразу же изменилось.

И на пожар ездили в Риксельгу. Лес горел в лесу возле Свят-ламбы. Председателем тогда был Алексей Яковлевич Попов. Поехали втроем. Людмила, ее лучшая подруга Боботина и он. Стал узнавать у одной из девушек фамилию, в ответ слышит только «бо-бо-бо», начал дразнить. Людмила объяснила, что у ее подруги фамилия Боботина. Спросил и ее про фамилию. Фамилия Новоселова ему понравилась, сказал: «Вот фамилия, так фамилия!» Приехали на место, горел торф. Председатель предостерег, чтобы девчонки не провалились в горящие торфяные ямы. Хоть попытались они втроем потушить пожар, но ничего из этого не вышло, вернулись ни с чем.

Как-то пололи поле моркови в Старой Маньге. Один из руководителей дал наказ — работать на отлично. Девушки пололи, руководители удобряли, а было их двое. В обед скрюченные в три погибели немолодые мужчины взмолились о пощаде, попросили полоть на «посредственно».

Был у пряжинских бухгалтеров и свой хор. На конкурсе хоров Карелпотребсоюза он занял первое место.

61 год вместе

Владимир и Людмила вместе ходили на танцы. Он за себя платил, а она проходила по контрамаркам, которые давали за участие в хоре. Любили смотреть новые картины в кино. Попутно забегали на склад Крылова: нужно было следить, не скисла ли капуста.

Затем поженились. Людмиле было 20 лет.  Владимир Александрович работал прорабом стройуправления Карелпотребсоюза. Выбрал ткань для платья, а туфли заказал в Питере, обе оказались на левую ногу. На торжестве было много гостей, вся изгородь у дома была увешана фуражками. Расписывались в поселковом совете у реки.

Пока Владимир Александрович строил дом, жили у его сестры Евдокии. С другой сестрой Владимира, Ольгой, летом и осенью  Людмила любила ходить в лес за грибами и ягодами. Однажды приключилась такая история. Ольге Александровне было в ту пору около 80. Вышли они из леса у дальнего стадиона, на котором сдавали кросс молодые солдатики, один из них явно отставал. Ни с того ни с сего бабушка, бросив кошель и корзинку, припустила к солдатику и с криком «Не подведи, бабушку, служивый!» стала его обгонять.

В новый дом переехали в 1954 году, и первым туда запустили петуха. Существовала примета: если птица на новом месте будет громко кукарекать, то молодоженов на новом месте ждет счастливая жизнь. Людмила Федоровна подкинула птицу так, что от страха петух взлетел на высокую русскую печку и стал орать во все горло.

Жили небогато. Много работали. Выращивали скот, занимались огородом,  Владимир Александрович часто ездил в командировки. Очень любили читать, состояли в «Обществе книголюбов», иначе книги нельзя было купить, собрали дома хорошую коллекцию классиков. Любовь к книгам привили двум своим дочерям – Наталье и Татьяне. Сын Натальи, Игорь, утонул. А Татьяна родила двух  дочерей, и уже сама стала бабушкой с  5 внуками.

Владимир Александрович в свои 88 чистит снег, носит дрова, топит печки, сжигает накопившийся мусор в металлической печке. Людмила Федоровна занимается домашними делами. На улицу они почти не выходят. Их часто навещает соседка Женя, снабжает продуктами. Дочь Наталья приезжает раз в неделю из Петрозаводска. Татьяна с семьей живет в Таллине, обязательно бывает у родителей несколько раз в год. Внучки и правнуки тоже летом стараются приехать. Окружающий мир меняется, но, как бы ни было трудно, супруги всегда находят смысл и поддержку друг в друге.

 

Команда проекта «Судьба человека»:
Сорокина Ксения,
Метелица Сергей,
Кузьмина Наталья,
Фомин Арсений